Джон Гилкрист. «Мухаммад — пророк ислама»
Глава четвертая
ВЕСТНИК АЛЛАХА
ЧИТАЙ! — ПРИЗЫВ К ПРОРОЧЕСТВОВАНИЮ
Размышления Мухаммада на горе Хира
Ислам, как, впрочем, иудаизм и христианство, основан на принципе единобожия. Един Бог, Который создал вселенную и Который объявляет Свою волю, Свои законы и Свою истину через посредничество людей-вестников. Кроме того, в то время как две другие религии основаны на постепенном, поэтапном откровении пророков, призванных из просвещенного народа, ислам в этом отношении является религией уникальной, поскольку его основатель был арабом, т. е. происходил из народа, ничего не ведающего о подобном призвании и погрязшего в языческом идолопоклонстве.
Чтобы понять сущность и дух мусульманского вероисповедания, необходимо рассмотреть весь опыт откровений, полученных Мухаммадом. В первую очередь, очень важно понять, как он был подготовлен к ним и что привело его к убежденности в своей миссии посланника Бога. Здесь мы сталкиваемся с удивительным парадоксом. Мухаммад начал свои религиозные искания не как претендент на пророческую должность, а, скорее, как некий мистический исследователь, похожий на восточных предсказателей, существовавших и до него.
Известно, что некоторое время Мухаммад постоянно уходил на гору Хира, расположенную недалеко от Мекки, чтобы в полном уединении размышлять о смысле жизни. Там он мог, не опасаясь негативной реакции племени, задаваться вопросами о правильности верований своего народа. Далеко внизу бурлила привычная жизнь, суматошная толпа, где сотни людей из всех уголков Аравии перемешались, переплавились в единый гудящий конгломерат. Для любого обычного человека это была простая, повседневная жизнь. Вся окружающая вселенная не имела реальной значимости в отрыве от непрерывной деятельности. С этой точки зрения поклонение идолам было совершенно уместным. Многообразие богов, которым было придано человеческое подобие, казалось в высшей степени сообразным с той жизнью, которую знали люди.
Высоко на горе Хира, когда Мухаммад обозревал широкие молчаливые горизонты, расстилающиеся перед ним, суть вещей начала казаться ему несколько иной — ему, который в возрасте сорока лет решился искать смысл своего существования. Здесь, в вышине, суета людского движения показалась ему мелкой и незначительной. Если бы он мог увидеть людей отсюда, они, скорее всего, напомнили бы ему муравьев. В то же время и их идолы становились мелкими и незначительными. На расстоянии их даже невозможно было различить, и Мухаммад наверняка должен был испытывать изумление от одной мысли о том, что их существование было просто результатом воображения тех, кто поклонялся им. Осматривая горизонт, он, вероятно, был подавлен бескрайностью, безмятежностью, мирным спокойствием, льющимся с небес далеко за пределы человеческого восприятия.
Частые уединения и волнующее чувство абсолютного единства всего сущего во вселенной, должно быть, заставляли будущего пророка размышлять над идеей источника мироздания и жизни. Языческие идолы были слишком человеческими по форме. Неужели же нет какого-то более значительного Существа за пределами земли, которое смотрело бы на нее в созерцательном уединении, как делал это сам Мухаммад, великого и одинокого Бога в вечной изоляции от физических миров, которые Он Сам и сотворил?
Эти размышления могли бы возвратить к людям какого-нибудь другого восточного прорицателя, который в должное время спустился бы и сказал, что в конце концов открыл для себя смысл жизни. Будда Гаутама был именно таким человеком. Долгое время он вел жизнь отшельника и коротал время, медитируя под избранным деревом, а в один прекрасный день объявил, что его таинственные поиски истины завершены и он нашел свет: вся жизнь, все ее повороты могут быть разрешены одним изречением, которое он продекламировал. Желания есть причина всех страданий — подчини себе свои желания, и страстные стремления, боль и страдания будут лишены силы и значения.
Размышления в конечном счете зачастую приводят к идее просвещения, и сын арабского купца мог прийти к такому же выводу. Однако с Мухаммадом этого не произошло. Разумеется, наступил тот день, когда он спустился с горы Хира и объявил, что его поиски завершены, но не в результате достижения высшей точки в медитации и не потому, что он убедился в непременной благотворности своих открытий.
Его размышления были внезапно прерваны неожиданным видением на горизонте сверхъестественного существа. Не успев достигнуть состояния просвещенности, он смело встретился лицом к лицу с тем, что, как он заявил позже, выходило далеко за пределы его надежд. Существо смотрело на него со всех сторон, куда бы он ни поворачивался, дабы избежать его взгляда. Оно сказало только одно слово: «Читай!» И с этого момента все изменилось. Теперь Мухаммад был не просвещенным прорицателем, он был пророком, призванным свыше, от самого Аллаха, чтобы открывать истину людям.
Но Мухаммад вначале не был убежден, что видение было облечено божественными полномочиями. Более того, он в страхе бросился вниз с горы и сказал своей жене Хадидже, что неплохо было бы узнать, не вселился ли в него джинн, один из дьявольских духов, которые, по арабским поверьям, овладевают сумасшедшими (маджнун) поэтами? В результате действительно пережитого случая и немедленной реакции на него читаем:
Посланник Аллаха, да благословит его Аллах, был в ужасе. В какую бы сторону он ни поднимал голову, в небе он видел его; поэтому он быстро вернулся к Хадидже и передал ей эти сведения. Он сказал: «О Хадиджа! Во имя Аллаха, я никогда ничего так не ненавидел, как идолов и предсказателей, и я боюсь, что сам должен стать предсказателем... О Хадиджа! Я слышал звук и видел свет, и я боялся, что сошел с ума».
(Ибн Саад, Табакат, том 1, с. 225)
Мухаммад был охвачен страданиями, и когда несколько лет спустя ему во второй раз явилось видение, он, как и прежде, побежал в ужасе вниз, настолько он испугался, полагая, что на него напали дьявольские силы. Однако затем он понял, что это сам Аллах, единственный Вседержитель вселенной, посетил его, и, как говорит предание, с этого момента «откровения набирали силу и следовали быстро» (Ас-Сахих Муслима, том 1, с. 99). На протяжении следующих двадцати трех лет ему больше не являлись подобные видения, но Коран постепенно увеличивался по мере получения Мухаммадом откровений в снах и иными способами.
Абсолютный характер откровений в исламе
Вряд ли стоит сомневаться в подлинности этих видений. Вероятнее всего, самозванец и в дальнейшем постоянно прибегал бы к заявлениям о подобных видениях, но Мухаммад никогда больше не делал их, и именно этот факт свидетельствует об искренности пережитого им. Коран подчеркивает реальность того, что видел пророк:
Во всем величии явился Он на высшей точке горизонта. Потом приблизился и опустился, и был на расстоянии не боле двух пролетов лука. Так Своему рабу (Он) передал то (откровенье), которое назначил для него. То, что узрели ум и сердце, они (пророку) не солгали, ужель вы станете оспаривать все то, что он узрел?
(Сура 53:6-12)
Реальность видений подтверждается также реакцией на них Мухаммада. Если бы он воспринимал видения как плод собственного воображения, чтобы подтвердить свое стремление к пророчествованию, то, несомненно, сразу же наделил бы их божественными полномочиями. Но первоначальный страх пророка, что видения могли иметь дьявольское происхождение, дает веские основания верить в их подлинность. С другой стороны, принимая искренность его заявлений, христиане оставляют за собой право подвергать сомнению происхождение этих видений.
С точки зрения мусульман, совершенно немыслимо подвергать сомнению откровения. Так много заключено в первом приказе: «Читай!», что целиком гармонирует с характером ислама! «Читай!» — был первый приказ. Мухаммад был сбит с толку его значением. Но наконец-то смысл приказа прояснился: «Повторяй за мной!» Затем он получил сообщение — он должен просто повторять все, что услышит. Само название книги — ал-Коран, Изложение, — берет свое начало из первоначального приказа, и характер ислама в значительной степени следует из него.
Практически события развивались так, будто бы ангел, как понимает это ислам, сказал Мухаммаду: «Ты правильно делал, сомневаясь в обычаях своих предков. Твои попытки найти истину посредством размышления и созерцания достойны одобрения, а желание подвергнуть сомнению идолопоклонство свидетельствует о твоей искренности. Но теперь истина придет к тебе свыше, по приказу (амр) Аллаха, и было бы неправильно сомневаться в ней. Сомнения, которые возникают в результате невежества, понятны, но сомневаться в том, что было открыто, это нечто отвратительное и явный признак неверия. Повторяй за мной! Просто делай то, что приказывают!»
Такое положение дел объясняет непреклонный, абсолютный характер откровений в исламе и внушающую страх и благоговение власть, которую он распространяет на своих последователей. Истинный мусульманин никогда не поставит под сомнение божественное происхождение своей веры. Слово «ислам» означает подчинение, и истинный мусульманин — тот, кто подчиняется и проявляет свою искренность, не задавая вопросов. Вера в исламе — это не путешествие в неведомое. Это простой, однозначный ответ на известное, на то, что было открыто, это спокойное смирение перед тем, что предписано, без сомнений по поводу того, действительно ли это божественная истина или нет. Более чем в сотне случаев в Коране используется слово амр, которое подчеркивает, что все, что открыто, является призывом Бога к немедленному подчинению (суры 10:24, 16:1, 20:93). Суть вопроса заключена в данном отрывке:
Ведь истина исходит лишь от Бога, — а потому, не будь ты с теми, в ком сомнения живут.
(Сура 3:60)
Приказ не сомневаться, фала такун минал-мумтарин, постоянно встречается в Коране (суры 2:147, 6:114, 10:94); он выражает природу веры истинного мусульманина. Все правила ислама жестко предписаны. Пять раз в день — обязательные молитвы. Ритуал омовения обязателен каждый раз, когда мусульманин идет в мечеть. И каждый ракат в мечети, церемония молитвы, является точным повторением предыдущего. Каждый ритуал хаджа (паломничества) в Мекку четко определен. Соблюдение рамадана (мусульманского поста) тоже никогда не меняется. Повторения, свойственные исламу, берут свое начало непосредственно из первого приказа: «Читай!», и истинный мусульманин просто повторяет то, что было в откровениях, даже не задумываясь об этом; ему просто не позволено сомневаться. В Коране Авраам получает приказ Аслим! («Будь покорен!»), и в ответ звучит Асламту («Я покоряюсь») (сура 2:131). Такова вера мусульман. Ислам не в состоянии понять Авраама, который в Библии оспаривает решение Бога уничтожить Содом и Гоморру, поскольку подобные действия кажутся ему противоречащими характеру Бога, Которого он знал как справедливого и добродетельного (Быт. 18:23–25). Спорить с Богом как делал это и Моисей (Исх. 31:11–12), представляется мусульманам абсолютно немыслимым.
Предающийся созерцанию Мухаммад немедленно изменился, как только начал получать откровения для Корана. В отличие от Будды, он больше не верил, что трансцендентальная жизнь была предметом религиозных реформ, и больше не интересовался таинственными путешествиями в глубины божественного духа. Его религия, по существу, была практической, наполненной предписаниями, определяющими каждодневные поступки, пророк же оставался только получателем, но ни в коем случае не исследователем истины. Первое видение и поражающая сила первого приказа — просто повторять то, что будет открываться, — характеризуют дух ислама вплоть до наших дней.
ПОЛУЧЕНИЕ МУХАММАДОМ ОТКРОВЕНИЙ
Экзотерическая природа его пророческого наития
После первого видения, согласно преданию, Мухаммад различными путями начал получать откровения для Корана. Существует огромное количество письменных свидетельств, в которых говорится, что пополнение Корана новыми частями неизменно сопровождалось какими-то внешними проявлениями различных материальных форм. Айша в деталях описывает некоторые из них:
Истинно, ал-Харис ибн Хишам говорил: «О посланник Аллаха! Как нисходят на тебя откровения?» Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует) сказал ему: «Иногда они приходят ко мне в форме звенящего колокола, и мне приходится очень тяжело; (в конце концов) он прекращает звенеть, и я помню все, что мне сказали. Иногда ангел появляется передо мной и говорит, а я вспоминаю все, что он сказал». Айша сказала: «Я была свидетелем, когда откровение пришло к нему в очень холодный день; когда оно прекратилось, весь его лоб был в испарине».
(Ибн Саад, Табакат, том 1, с. 228)
В хадисах встречается достаточное количество ссылок на случаи реального появления ангела, позже отождествленного с Джибрилом (Гавриилом), и большинство из них утверждает, что ангел являлся пророку в человеческом обличье. Однако Коран строго ограничивает действительные видения двумя первыми случаями, когда Мухаммад заявлял, что наблюдал поразительные явления ангела, заполнившего собой небо вокруг него, но не дал четкого объяснения, каким был ангел. Возможно, пророк видел его во сне или находясь в полусознании, но совершенно очевидно, что он был убежден в специфической, сверхъестественной его природе и в том, что ангел регулярно общался с ним. Еще одно письменное свидетельство его ранних переживаний:
Убада б. Самит рассказывает, что когда вахй (откровение) снисходило на посланника Аллаха (да пребудет он с миром), он чувствовал тяжесть и цвет его лица подвергался изменению.
(Ас-Сахих Муслима, том 4, с. 1248)
В другом письменном источнике один из последователей Мухаммада говорит о таких признаках: «Лицо посланника было красным, и он тяжело дышал какое-то время, а потом освободился от этого» (Ас-Сахих ал-Бухари, том 6, с. 476). Если все эти источники верны, то утверждение Мухаммада о переживании определенных состояний личной трансформации в момент получения различных отрывков откровений снабжено серьезной поддержкой. И мусульмане немедленно скажут, что Коран не является полетом его фантазии или выдуманным произведением, день за днем искусно порождаемым воображением. Это, говорят они, откровение Аллаха, его божественное слово, которое получил пророк.
Однако в ранних источниках с описаниями жизни пророка существуют свидетельства о том, что он периодически впадал в полубессознательное состояние, и с ним случались припадки задолго до того, как он начал свою пророческую миссию. Упоминается и припадок, случившийся с ним в детстве, когда он воспитывался у Халимы, своей приемной матери. Она и ее муж были тогда чрезвычайно встревожены, поскольку считалось, что подобные обмороки вызываются злыми духами. Они решили вернуть Мухаммада родной матери при первом же удобном случае. Вот что говорит Халима по этому поводу:
Его (приемный) отец сказал мне: «Боюсь, что у этого ребенка был удар, поэтому отдай его в его семью, пока не сказался результат». Итак, мы взяли ребенка и отнесли его матери, которая спросила меня, почему я принесла его назад. Она сказала, что беспокоилась о здоровье мальчика и поэтому отдала его на мое попечение. Я сказала ей: «Бог позволил твоему ребенку пока жить, и я исполняю свой долг. Я боюсь, как бы болезнь не захватила его, поэтому я принесла его назад, с твоего позволения». Она спросила, что случилось, и не давала мне покоя, пока я не рассказала все. Когда она спросила, боюсь ли я, что демон овладел им, я ответила, что да, боюсь.
(Ибн Исхак, Сират расул Аллах, с. 72)
Эта история, по исламской традиции, была приукрашена многими фантазиями, изобилующими в описаниях ранних лет жизни Мухаммада, а особенно его рождения, поэтому не так-то легко выяснить подробности истинного происшествия. В предании говорится, что его посетили два существа в белых одеяниях, которые вынули его сердце, удалили черное пятно, вычистили его снегом и опять закрыли в груди. Дабы защитить его чистоту, повествует предание, Амина, мать пророка, заявляла, что, будучи беременной, она видела свет, исходивший из нее и достигавший дворцов города Басры, в Сирии. Все это может быть более поздними дополнениями, поскольку в тексте Корана приводится следующее мнение: первоначальные видения Мухаммада были первыми сверхъестественными свидетельствами того, что он испытал, но маловероятно, что они были связаны с тем припадком, о котором достаточно четко говорится в вышеприведенной цитате.
Совершенно очевидно, что Мухаммад подвергался как некоторым физическим изменениям внешнего вида, так и изменениям в поведении, которые сопровождали появление текста Корана, хотя происходили ли эти изменения каждый раз, когда ему открывался новый отрывок, определить не удалось. И опять мы сталкиваемся с интересными деталями: в рукописях, входящих в раннее исламское наследие, можно найти свидетельства, предполагающие, что сразу после возникновения этих явлений их никогда не считали божественными — в первую очередь, в них подозревали оккультную природу.
Экзотерический характер переживаний Мухаммада
Как правило, мусульманские авторы никогда не утруждают себя вопросом, существовал ли внутренний аспект откровения. В исламе всегда верили, что его воздействие было только внешним. Мухаммад был пассивным получателем божественного текста, написанного задолго до его рождения во внешних сферах и передаваемого ему часть за частью от внешнего первоисточника на священных табличках. Ангел просто диктовал ему текст. Роль же пророка сводилась к дословной передаче этого текста. Полагали, что никакие выражения, ощущения или мнения лично от него не исходили. Это было случайное побуждение, и ни в физическом, ни в духовном содержании он личного участия не принимал. Это только Китабулла, Слово Бога, без какого-либо вмешательства пророка.
С другой стороны, Коран — это основной документ познания личности Мухаммада мусульманским миром, и если книга не отражает его растущего пророческого сознания, то вряд ли поможет кому бы то ни было раскрыть духовный мир этого человека. Если Коран представляет собой только божественную речь, записанную Мухаммадом, наверняка в нем остается огромная пропасть между характером божественной природы, с одной стороны, и сознанием человеческого духа — с другой. Из свидетельства, имеющегося в Коране, можно предположить, что в композиции книги имелся определенный субъективный элемент. Многие отрывки ведут к определению, что их окончательная форма являлась кодификацией конкретных поразительных наитий, которые воспринял пророк и которые, во что он твердо верил, были открыты ему внешними источниками. Однако окончательный текст вполне мог являться вольной записью наития, которое он воспринял свыше.
Возможно, что именно в слове «наитие» и заключается суть. Обычно в Коране для обозначения откровения используется слово вахй, которое не отражает значения надиктованного сообщения. В приведенной ниже строке это слово используется как в форме существительного, так и в форме глагола:
…А лишь по откровению, которое ниспослано ему.
(Сура 53:4)
В оригинальном арабском тексте этого стиха говорится, что «наитие было откровением»: ударение делается на использовании в тексте одного и того же понятия дважды. Это слово, используемое в других местах Корана, не означает нечто, что было послано пророку свыше посредством откровения (для описания этого явления в Коране обычно используется слово наззала), а, скорее, означает нечто, предложенное или даже подсказанное, или положенное в сердце. Очень хороший пример использования этого слова в данном контексте приведен в Коране:
Господь твой научил пчелу: «Устраивай себе жилище в горах, в деревьях и в людских постройках…»
(Сура 16:68)
Для обозначения понятия «научил» опять используется слово вахи€, которое является глагольной формой существительного вахй. Разумеется, Бог не посылал на землю ангела с откровением, которое научило пчелу, где ей строить соты. Скорее, это инстинктивные знания, происходящие из наития, импульса, посланного пчеле, которая в ответ на него знает, как ей следует поступать. Отсюда можно сделать вывод, что существовала и субъективная сторона личного переживания пророком Корана, поскольку можно найти много отрывков, в которых он дал обоснованный ответ на критические выпады, убедительно защитил свои супружеские взаимоотношения или с помощью логических доказательств оправдал определенные действия. Чтобы отрицать его участие в этом процессе, необходимо предположить полное отсутствие развития или роста зрелости пророческого сознания и то, что выход из любой ситуации ему давался сам собой.
Мусульмане отрицают подобный подход, поскольку он дает возможность предположить, что Коран до некоторой степени мог быть продуктом собственных мыслей Мухаммада, а не выражением Божьего слова. Подвергнуть сомнению откровения Корана, как и предположить, что пророк мог принимать участие в его составлении, означало прийти к заключению, что в конце концов это была просто его работа. Однако существуют определенные отрывки, из которых прямо можно сделать вывод, что Коран выражает мнение самого Мухаммада, например этот:
О вы, кто верует! В дома пророка не входите, пока вам не позволят к трапезе прийти, но и тогда (не приходите раньше), чтоб вам не дожидаться (и не стеснять хозяев). Когда вас позовут, входите. Откушав же сполна, (старайтесь поскорее) разойтись, бесцеремонно не входя в беседу (с теми, кто вас в нее не приглашает).
(Сура 33:53)
Этот текст, как говорится в хадисской литературе, был откровением Мухаммаду в ответ на случай, когда он был раздражен беспрестанно болтающими гостями, которые не замечали даже его недовольства, хотя он несколько раз выходил из комнаты и возвращался назад:
Когда посланник Аллаха (да пребудет он с миром) женился на Зайнаб бинт Джахш, он пригласил людей и устроил угощение. Они все съели и продолжали сидеть и болтать. Затем посланник (показал им), как будто он готов встать, но они не вставали. Тогда он заметил, что вместе с ним встали остальные, кроме трех человек, которые продолжали сидеть. Посланник вернулся, чтобы войти в свой дом, но опять ушел из него. Затем они ушли, после чего я вышел к посланнику сказать, что все ушли, и он смог войти в дом.
(Ас-Сахих ал-Бухари, том 6, с. 297)
Существует большое количество подобных, в равной степени субъективных, отрывков, в которых в значительной мере характеризуется темперамент Мухаммада. Совершенно определенно между личностью Мухаммада и основным характером Корана существует очень тесная связь, и догма, которая ему механически надиктовывалась, потеряла самый важный аспект духа. Однажды, после смерти Мухаммада, Айшу спросили, каким он был, и она ответила, что природа его личности была как Коран. Возможно, существовали какие-то внешние изменения в облике пророка при возникновении в его сознании нового отрывка, но по этим изменениям очень мало можно узнать о самом Мухаммаде или его книге. Истинную сущность его наития, возможно, кто-то найдет в его духовной сущности и связи между его личной проницательностью и поразительным настроением и тоном книги.
Ни в коем случае нельзя предполагать, что Мухаммад сам сочинял Коран или манипулировал им в стремлении подогнать его под свои жизненные интересы. На протяжении всего времени написания Корана существовала постоянная связь между сознанием вестника и тем, что приходило к нему, а его вмешательства могли быть исключительно случайными.
Развитие откровений Корана
Читая некоторые отрывки Корана, можно отчетливо увидеть некоторый прогресс в развитии его содержания, и вряд ли возможно отрицать некоторое самовыражение Мухаммада или даже выражение мыслей его сподвижников. Например, очень близкий друг пророка Умар не раз осмеливался давать ему советы в определенных ситуациях, и вскоре один из таких советов становился частью откровения. Приведенное ниже предание содержит несколько примеров:
Анас рассказывал: Умар сказал: «Я согласен с Аллахом в трех вещах», или сказал: «Мой Господь согласен со мной в трех вещах». Я сказал: «О посланник Аллаха! Могло бы быть так, чтобы ты принял место Авраама как место молитвы». И еще я сказал: «О посланник Аллаха! К тебе приходят хорошие и плохие люди! Приказываешь ли ты матерям правоверных покрывать себя паранджой?» Итак, божественные стихи Ал-Хиджаба (т. е. покрытие женщин паранджой) явились откровением. Я узнал, что посланник стыдит некоторых из своих жен, поэтому я вошел к ним и сказал: «Или вы прекратите (беспокоить посланника), или Аллах даст посланнику лучших жен, чем вы». Когда я подошел к одной из его жен, она сказала мне: «О Умар! Неужели посланник Аллаха не найдет, что посоветовать своим женам, что ты пытаешься сделать это?» Вслед за этим от Аллаха пришло откровение: «А коль пророк вам даст развод, возможно, что Господь взамен вас лучших жен ему пошлет, кто Богу предался в раскаянии должном...» (сура 66:5).
(Ас-Сахих ал-Бухари, том 6, с. 11–12)
Первый из описанных Умаром случаев имеет отношение к следующему событию. Однажды он с Мухаммадом обходил Каабу, и пророк, неожиданно остановившись, сказал: его осведомили о том, что он стоит на том же самом месте, где пророк Авраам молился после постройки Каабы со своим сыном Исмаилом. Умар поинтересовался, не следует ли в дальнейшем избегать этого места во время молитвы, на что Мухаммад ответил, что не получал никакого откровения на этот счет. Однако позже, той же ночью, Мухаммад призвал к себе Умара и прочитал ему следующие стихи, только что полученные в откровении:
И вспомните: назначили Мы этот Дом для собирания людей въедино, и безопасным местом (для людей) — возьмите место Ибрахима для себя молельней.
(Сура 2:125)
Два других случая относятся к подобным происшествиям, когда отрывки Корана были переданы Мухаммаду в подтверждение того, на что жаловался или что провозглашал Умар. Ироничность ситуации заключается во временно€м отрезке, разделяющем высказывания Умара и получение откровений. Аллах не только дал Мухаммаду тот же совет, что и Умар, но он сделал это почти сразу же после пожеланий лучшего друга пророка. Его слова «Мой Господь согласен со мной в трех вещах» поразительны, и, похоже, советы Умара сразили Мухаммада именно тем, как они прозвучали, и исключительно субъективно он дал им возможность выкристаллизоваться в собственном сознании в той же форме, в какой приходили к нему другие откровения. И они практически сразу становились частью текста Корана.
Еще один типичный случай, когда Умар уговаривал пророка, и слова его привели к откровению, подтверждающему его позицию:
Когда Абдаллах ибн Убайй умер, его сын Абдаллах ибн Абдаллах пришел к посланнику Аллаха (да пребудет он с миром), который дал ему свою рубашку и сказал завернуть в нее, как в саван, отца. Затем он встал, предлагая прочитать заупокойную молитву по умершему, но Умар ибн ал-Хаттаб схватил его за одежду и сказал: «Ты предлагаешь прочитать заупокойную молитву, хотя покойный был лицемером. А Аллах позволяет тебе просить прощения за лицемера?»
(Ас-Сахих ал-Бухари, том 6, с. 155)
Мухаммад ответил, что Аллах предоставил ему возможность выбора: молиться за прощение лицемеров или нет, предупредив, что если пророк даже семьдесят раз попросит за них прощение, он все равно их не простит (сура 9:80). Таким образом Мухаммад определил, что будет просить прощения больше семидесяти раз. Затем они читали заупокойную молитву над могилой Абдаллаха ибн Убаййи, но практически сразу на них снизошло откровение, подтверждающее сомнения Умара:
И никогда ни об одном из них, кто умер, не молись, и (на молитву) при его могиле не вставай — ведь в Бога и Его посланника не верили они, и нечестивыми покинули сей мир.
(Сура 9:84)
В Коране можно встретить достаточно много отрывков, когда откровения снисходили пророку при подобных обстоятельствах или соответствовали моменту (такие тексты известны как асбаб ан-нузул — «посланные для случая»), и именно наличие подобных явлений в тексте Корана оказывает серьезную поддержку мнению, что большинство стихов в книге, если не все они, были субъективны по своей природе. Традиционная догма, что Коран просто диктовался пророку без какого-либо личного вмешательства в его окончательное составление, не имеет под собой серьезного основания.
АЛ-МИРАДЖ: НОЧНОЕ ВОЗНЕСЕНИЕ
Ночное путешествие в Коране и хадисской литературе
В последние дни жизни Мухаммада в Мекке, как раз перед его переселением в Медину, он пережил странный случай, который произошел с ним однажды ночью после того, как он уснул. Архангел Гавриил, как повествует предание, позвал его покататься верхом на небесном животном, которое называлось Бурак. Это создание представляло собой лошадь с человеческой головой и, по некоторым преданиям, павлиньим хвостом. Мухаммад отправился в небесное путешествие от Каабы на Великую гору в Иерусалиме, где находился иудейский храм. Оттуда его повезли, по легенде, на небеса, где по пути он встречал ангелов и пророков, пока не предстал перед Аллахом. Затем ему показали ужасы преисподней и вернули в Мекку.
Реакцию арабов-язычников нетрудно предугадать — это насмешки и цинизм. Даже последователи Мухаммада с трудом принимали эту историю, поскольку она чересчур отличалась по характеру от всего того, что они до сих пор знали о его миссии. Однако самые близкие друзья пророка приняли эту историю безоговорочно, и она ежегодно отмечалась в исламе празднованием Лайлатул-Мирадж, Ночи Вознесения, которая приходится на 27-ю ночь месяца раджаб.
Но в Коране практически ничего не говорится об этом событии. Многие писатели и богословы пытались истолковать суру 53:6–18, в которой описывается удивительное видение, явленное Мухаммаду, как Ночь Вознесения. Но, вероятнее всего, эта сура имеет отношение к одному из внутренних видений пророка во время принятия им откровения. В любом случае, он написал эту суру задолго до ночного путешествия, живя среди курайшитов в Мекке еще до эмиграции в Абиссинию (Ас-Сахих ал-Бухари, том 6, с. 363), следовательно, она не имеет никакого отношения к данному событию. Вот единственный отрывок текста Корана, косвенно указывающий на него:
Хвала Тому, кто Своего служителя (велением всевышним) переместил в единоночье из Аль Харам Мечети (Мекки) в Мечеть Аль А’кс’а (Иерусалима), окрестности которой Мы благословили, чтобы явить ему из Наших откровений. Ведь, истинно, Он слышит все и зрит во вся.
(Сура 17:1)
Стих рассказывает, что пророка повезли из Масджид ал-Харам, Запретной Мечети (Кааба в Мекке), в Масджид ал-Акса, Отдаленнейшую Мечеть (храм в Иерусалиме). Этот первый полет над аравийской пустыней известен как ал-Исра, Путешествие. Исламское предание добавляет, что пророка сопровождал сонм ангелов, прислуживающих ему, и когда он прибыл в Иерусалим и спустился с горы, то начал молиться с благочестивыми иудейскими и христианскими монахами. Ниже приведено описание этого путешествия:
Меня подвели к ал-Бураку, который был животным белого цвета и длинным, больше осла, но меньше мула, которое ставило свои копыта на расстоянии предела видимости. Я влез на него и отправился в храм (Бейт-ул-Мукаддас в Иерусалиме) и привязал его к кольцу, которым пользовались пророки.
(Ас-Сахих Муслима, том 1, с. 101)
Пока пророк находился в храме, как гласит легенда, к нему приблизились три ангела, предлагая ему чаши с вином, медом и молоком. По некоторым преданиям, ангелов было только два. Что произошло дальше, читайте в отрывке:
В ночь путешествия его в Иерусалим перед посланником Аллаха поставили две чаши: одну с вином, другую с молоком. Он посмотрел на них и выбрал молоко. Гавриил сказал: «Спасибо Аллаху, Который ведет тебя в Фитру (т. е. ислам); если бы ты выбрал вино, то сбился бы с пути в своем путешествии». (Ас-Сахих ал-Бухари, том 6, с. 196)
После этого испытания путешествие на небеса, ал-Мирадж, было продолжено. Оно широко освещено в хадисской литературе, но совершенно не упоминается в Коране. Вначале Мухаммад посетил море каусар, море «изобилия». Это слово только однажды встречается в Коране, в суре 108:1. Затем он проследовал на различные уровни рая и встретился с пророками Авраамом, Давидом, Иосифом и остальными, и те беседовали с ним. Потом архангел Гавриил доставил его к древу судьбы, на границе многих небес в раю, к подножию трона Аллаха.
Затем я попал к Сидрат-ул-Мунтаха (т. е. к древу судьбы на самой границе). Зрите! Его плоды были как кувшины Хаджра (местечко недалеко от Медины), а его листья такие большие, как уши слонов. Гавриил сказал: «Это древо судьбы самой границы».
(Ас-Сахих ал-Бухари, том 5, с. 147)
Упоминание этого небесного древа, вероятно, происходит от созерцания великого ангела, ында-сидра, «около древа судьбы» (сура 53:13-14). Ни Гавриил, ни Бурак не могли следовать дальше, но пророка пригласили предстать перед самим Аллахом, после того как он прошел сквозь восхитительный свет. Здесь ему приказали передать мусульманам, что они должны молиться пятьдесят раз в день:
Затем Аллах повелел моим последователям молиться пятьдесят раз. Когда я возвращался с этим приказом от Аллаха, я проходил мимо Моисея, который спросил: «Что Аллах повелел твоим последователям?» Я ответил: «Он обязал их выполнять пятьдесят молитв». Моисей сказал: «Возвращайся к своему Господу (и проси о снисхождении), чтобы твои последователи не делали этого».
(Ас-Сахих ал-Бухари, том 1, с. 213)
Аллах по просьбе своего посланника снизил количество молитв до сорока, но Моисей опять сказал, что последователи пророка не смогут выполнить этого. Мухаммад опять вернулся к Аллаху. Это продолжалось до тех пор, пока молитв не осталось пять. И опять Моисей запротестовал, что и это число чрезмерно, но Мухаммад остановился на пяти.
Я ответил, что возвращался к Аллаху и просил его снизить количество (молитв) до тех пор, пока мне не стало стыдно, и я не стану делать этого опять.
(Ибн Исхак, Сират расул Аллах, с. 187)
Затем Аллах ответил, что всякий, кто будет придерживаться пяти молитв в день, заслужит уважение и удостоится награды в пятнадцать молитв. После того как пророк осмотрел самые прекрасные места рая и встретился с прекрасными женщинами, прежде чем отправиться домой, он посетил ад, где демоны охраняли и мучили про€клятых.
Роль истории ночного путешествия
Сегодня это событие символизируется огромным Куполом Скалы, ал-Куббат-ас-Сахра, который возвышается над скалой в Иерусалиме. Именно отсюда, как полагают, Мухаммад совершил свое путешествие на небеса. Он находится в поле зрения иудейского храма, рядом с не менее знаменитой Мечетью ал-Акса, огромным храмом, который был назван так по описанию, данному этому месту в суре 17:1. Большинство мусульман на основании ранних преданий утверждают, что Мухаммад совершил путешествие в своем физическом теле и путешествие было реальным, но не меньшее количество мусульманских писателей и ученых полагают, что это было мистическое путешествие, удивительный сон, который пророк видел той ночью. Эту точку зрения можно встретить в одном из самых ранних описаний его жизни:
Один из членов семьи Абу Бакра говорил мне, что Айша, жена посланника, рассказывала: «Тело посланника оставалось на месте, но Бог взял его душу на ночь».
(Ибн Исхак, Сират расул Аллах, с. 183)
По ряду причин можно с уверенностью сказать, что эта история основана на материале легенд, а не на действительных событиях. Вероятно, Мухаммад той ночью видел странный сон, который затем в приукрашенном виде дошел до нас в хадисской литературе. Вначале, повествует легенда, когда Мухаммад стал рассказывать в Мекке о своем приключении, курайшиты подвергли сомнению его историю и потребовали описать храм, который он видел в Иерусалиме. Он ответил:
Я мысленно представлял себе Бейт ал-Мукаддас и описывал его признаки. Один из слушающих сказал: «Сколько дверей в этой мечети?» Я не считал их раньше, поэтому начал смотреть на мечеть и считать двери одну за одной и говорил им об этом.
(Ибн Саад, Табакат, том 1, с. 248)
В предании говорится, что Мухаммад забыл, как выглядел храм (называемый в исламе Бейт ал-Мукаддас, Священный Дом), но ему немедленно было дано видение, и он смог описать его. Существует еще одно описание этого события:
Аллах поднял меня над Бейт ал-Мукаддас, и я начал описывать им (курайшитам Мекки) его признаки, видел его перед собой.
(Ас-Сахих Муслима, том 1, с. 109)
В этих преданиях прослеживается явная хронологическая ошибка. Во-первых, великий храм Иерусалима был разрушен римской армией под предводительством Тита за пять сотен лет до описываемого события. Позже римские правители не позволили отстроить храм заново, и после принятия римлянами христианства, в период правления императора Константина, христианские городские власти использовали это место под свалку мусора. Именно ее и нашел Умар, завоевав город спустя несколько лет после смерти Мухаммада. Так как же Мухаммад мог видеть и так подробно описывать здание, стертое с лица земли много столетий назад?
Во-вторых, история ночного путешествия Мухаммада имеет явную параллель с другими религиозными легендами и преданиями, датированными несколькими веками до зарождения ислама. В различных разделах Талмуда упоминаются события, аналогичные ал-Мираджу. Но более тесная параллель обнаруживается зороастрийскими преданиями. В древней книге на пехлеви, известной как «Книга Арты Вирафа», можно прочитать историю о святом священнике по имени Арта Вираф, который однажды ночью вошел в состояние транса. Его душа тут же последовала на небеса, ведомая архангелом Сарошем, и, переходя из одной утопии в другую, в конце концов добралась до Ормузда, великого божества, правящего вселенной. После того как Арта Вираф увидел небеса, а также стал свидетелем счастья, в котором пребывали их многочисленные обитатели, Ормузд приказал ему возвращаться на землю в качестве своего вестника. Он поручил ему рассказать зороастрийцам все, что видел и слышал. Сходство между этой историей и ал-Мираджем настолько очевидно, что можно предположить, что событие, рассказанное Мухаммадом, является исламской адаптацией истории Арты Вирафа.
В зороастрийских учениях задолго до ислама можно найти замечательное дерево, произрастающее в раю, которое в пехлевийской книге называют хумайя и которое очень похоже на сидр, древо судьбы, в исламе. Как видите, совпадений слишком много и они слишком очевидны, чтобы оставались какие-то сомнения в том, что ислам обязан своей историей об ал-Мирадже зороастрийцам.
В зороастризме существует еще одна подобная история — «Зердаштнама», в которой рассказывается, как сам Заратуштра совершил путешествие на небеса, прежде чем получил разрешение посетить ад, где и нашел Аримана, дьявола. Поскольку эти предания на несколько столетий предшествуют исламу, можно предположить, что ал-Мирадж, так красочно описанный в хадисской литературе, действительно является только переделкой причудливых историй, существующих в других, более древних, религиозных легендах.
ПОСЛАННИК ВСЕМУ МИРУ
Пророк Аллаха для арабов
Когда Мухаммад начал свою пророческую миссию, он рассматривал себя в качестве человека, призванного нести предупреждение своему народу (сура 74:2). Первое время после получения призыва он фактически скрывал то, что с ним произошло на горе Хира, и потребовалось некоторое время, прежде чем он начал публично проповедовать, но даже тогда он полагал, что его первостепенная задача заключалась в направлении своих ближайших родственников на путь Аллаха.
Согласно дошедшим до меня сведениям, три года прошло с тех пор, как посланник начал скрывать свое состояние, пока Бог не приказал ему открыть свою религию. Затем Бог сказал: «Объяви всем о Моем приказе и отвернись от многобожников». И добавил: «Предупреди свою семью и ближайших своих родственников и снизойди к своим последователям, которые следуют за тобой». И еще: «Скажи, Я единственный, кто извещает откровенно».
(Ибн Исхак, Сират расул Аллах, с. 117)
Похоже, в это время пророк не думал о величии. Он нажил себе множество врагов среди язычников-арабов, пытаясь повернуть их от поклонения идолам к почитанию единого истинного Бога. Он серьезно предупреждал их, что огромные бедствия падут на Мекку, если они не раскаются и не примут его послания. Вероятно, он видел себя в роли пророческого герольда, вестника, посланного спасти свой народ от неминуемого Божьего гнева. На этом этапе своей миссии он не знал, что может быть призван нести последнее послание Бога всем народам мира.
Смиренность удерживала его от объявления себя чудотворцем или признания у себя божественных признаков, он просто говорил: «Всего лишь человек я, вам подобный. Пришло мне Откровение, что бог ваш — Бог Единый» (сура 18:110). Он полагал, что цель Бога заключалась в послании своего апостола каждому народу (суры 10:47, 16:36), и он — просто арабский пророк, посланный арабскому народу. Поэтому его Священная Книга, ал-Коран, была написана не на еврейском или греческом языке, как Священные Книги, посланные до него, например, Таура — Моисею и Инджил — Иисусу. Коран был написан на простом и ясном арабском языке для того, чтобы послание Аллаха арабам было понято ими.
Ее Мы ниспослали, как Коран арабский, чтоб вы могли уразуметь.
(Сура 12:2)
То, что вестник был послан арабам из их же числа, воспринималось пророком как огромная благодать, врученная его народу. «Они в лучах щедрот и благости Господней, и ведают, что Бог не даст погибнуть награде тех, кто предались…» (сура 3:171). В то время он считал своим призванием вести людей к знанию основных истин о Боге, так же, как это делали люди со Святыми Писаниями до него. Первоначальное понимание Мухаммадом своей цели кратко изложено в этом стихе:
Он средь невежд избрал посланника для них, кто им Его знамения толкует, чтобы очистить их и обучить Священному Письму и мудрости (Господней), — хотя еще совсем недавно они в земных грехах блуждали.
(Сура 62:2)
Он начал проводить различие между чужими Людьми Книги (Ахл ал-Китаб) и своим народом — Неграмотными (ал-Уммийун), к которому был послан (сура 3:20), чтобы арабы тоже стали людьми Священной Книги. Точно неизвестно, когда его мысли о себе как о последнем всемирном пророке Аллаха возобладали, но в Коране имеются признаки, свидетельствующие, что в определенный момент времени он уже относился к себе как к уникальному вестнику, неграмотному пророку, которого никогда не обучали Святым Книгам (ан-набий-ал-умми), но чей приход тем не менее был предсказан в предшествующих Священных Писаниях:
Кто следует посланнику сему, необразованному, неученому пророку, которого они находят записанным у них и в Торе, и в Инджил…
(Сура 7:157)
Как только Мухаммад переехал в Медину и начал привлекать к себе и завоевывать людей, его самомнение возросло до того, что он стал считать себя величайшим из всех пророков, посланным открыть последнюю религию Бога и усовершенствовать ее, а также призвать все народы покориться ей.
Всемирный вестник человечества
Показательно то, что именно в следующем стихе Коран обращается к Мухаммаду как к уникальному пророку, проводнику человечества, чей приход предсказывался в прошлых откровениях: «Скажи: „О, люди! Ко всем вам я — посланник Бога, — Того, кто властвует над небом и землей. Нет божества, кроме Него. Лишь Он живит и умертвляет. Так веруйте же в Бога и посланника Его, кто неучен и не научен, и верит в Бога и Его слова…“» (сура 7:158). С этих пор Мухаммад говорит о себе в терминах, обособляющих его как последнего вселенского вестника.
Еще не было посланника среди посланников, который был бы посвящен знаком среди знаков, дарованных (прошлым посланникам). Род людской верил в него, и истинно мне пожаловали откровение (Священный Коран), которое открыл мне Аллах. Я надеюсь, у меня будет несметное количество последователей в День Воскрешения из Мертвых.
(Ас-Сахих Муслима, том 1, с. 90)
Среди посланников у меня будет огромное число последователей ко Дню Воскрешения из Мертвых, и я первым постучу в ворота Рая.
(Ас-Сахих Муслима, том 1, с. 133)
Образ Мухаммада трансформируется из пророчествующего человека, несущего предупреждение своему народу, в мессию. Коран называет его «вселенским» посланником человечеству (сура 34:28), принесшим радостные известия и серьезные предостережения, а вместе с тем не только указание верующим благословлять его, но и утверждение, что сам Аллах и его ангелы делают это:
Аллах и ангелы Его, поистине, пророку шлют свое благословленье, и вы, что Господу предались, ему свое благословленье говорите, и искренним приветствием приветствуйте его.
(Сура 33:56)
К нему обращаются, используя выдающийся титул рахматан лилаламин, «посланник всему миру» (сура 21:107); в другом месте его называют хатама-н-набийин, «печать пророков» (сура 33:40). Ни одного пророка не будет после него, поскольку он был величайшим среди апостолов Аллаха, призванным нести его последнее откровение всему человечеству. Послушание ему становится синонимом послушания его апостолу (сура 64:12), и к концу жизни его призвание завершило свой цикл.
Из простого пророка своего народа, еще не получившего Святую Книгу, он превратился в пророка, чей Коран и религия, ал-Ислам, вытеснили все, что было до них. Иудаизм и христианство, рассматриваемые вначале как обладатели истины в противоположность невежеству язычников-арабов, теперь потеряли свою значимость и важность перед лицом Аллаха, и только ислам стал истинной религией (сура 3:19), не дающей никакого права выбора никому, кто после обращения пожелал бы идти иным путем.
Кто изберет религию иную, чем ислам, ему ничем не сможет быть угодным, и в Судный день окажется средь тех, кто понесет урон (тяжелый).
(Сура 3:85)
В силу этих причин ислам по мере своего развития никогда не уживался со своими предшественниками — иудаизмом и христианством — в качестве особой религии арабов или просто как альтернативное вероисповедание. Он стал полным и последним откровением, заместившим и вытеснившим буквально все, что предшествовало ему, и ничто не должно было превосходить его. Мухаммад представлял себя последней печатью в планах Аллаха, что отчетливо прослеживается в словах, приписываемых ему:
Сходство между мной и предшествующими мне посланниками состоит в следующем: человек построил дом, очень внушительный и красивый, и он полностью закончил его, кроме одного кирпича в одном из его углов. Люди будут ходить вокруг дома и восхищаться им, но потом скажут: «Почему здесь нет кирпича?» И он сказал: «Я и есть этот кирпич, и я последний из посланников».
(Ас-Сахих Муслима, том 4, с. 1235)
Изучение вопроса откровения в исламе и пророческого характера Мухаммада раскрывает уникальную личность, чье самомнение и перспективы росли с течением времени, обнаруживая четкую последовательность в процессе развития. Все началось с единственного слова «Читай!», и с этого момента последовали откровения, составляющие Священную Книгу, известную сегодня как Коран. Вместе с Кораном рос и человек, рос, достигая чрезвычайной популярности. Пророк, который полагал, что находится в непосредственном контакте со Вседержителем, и который был послан в качестве последнего вестника всему человечеству. Христиане могут сомневаться в достоверности его призвания стать истинным пророком, но без понимания удивительного пути его апостольской миссии невозможно понять дух ислама, как и понять, почему он оказывает огромное влияние на своих сторонников.